На соседней планете - Страница 46

Ардеа первый нарушил молчание, спросив Сагастоса куда они теперь едут?

— Мы едем к сенидайтиасам. Это очень богатый, промышленный и, в то же время, крайне оригинальный народ. Но предупреждаю вас, Ардеа, быть осторожнее и избегать любовных похождений, чтобы мне опять не пришлось, как теперь, бросать свои дела и спешить к вам на помощь.

Князь покраснел.

— Простите, дорогой наставник, что я причинил вам беспокойство, и так не во-время. Право, лучше бы я никогда не посещал селенитов; я убедился, что на Марсе, как и на Земле, человек не застрахован от любви. Но не считайте меня настолько ветреным, что, едва расставшись с Амарой, я мог бы заинтересоваться какой-нибудь женщиной.

Сагастос дружески пожал ему руку.

— Я не сержусь на вас, Ардеа. Такая женщина, как Амара, — бесспорно одна из первых красавиц нашего мира, — может пошатнуть какую угодно солидную добродетель. Искушение было слишком сильно, да и столетнее вино, которым чаровница предательски угостила вас, тоже много способствовало вашему падению. Не вы первый поддались искушению. Бывали и прежде случаи, что мужчины другой расы похищали селениток, но только те очень скоро умирали; легкие их не выносят тяжелого воздуха равнин.

— Женщины дайтиасов не могут, разумеется, соперничать в красоте с селенитками; к тому же, мое сердце полно одной Амарой, — со вздохом сказал князь. — А в чем же состоит особенность этого народа? — спросил он.

— В их особых нравах и обычаях. Во-первых, они управляются царицей, которая может иметь семь мужей, а если пожелает, так и больше. Для остального населения существует следующий закон: богатый мужчина имеет право иметь до семи жен, а если бедный женится на богатой женщине, то та, в свою очередь, может иметь семь мужей.

Женщины и мужчины обязаны содержать своих мужей или жен: отвести им отдельное помещение, одевать и кормить, словом, содержать их подобающим их состоянию образом.

Первый ребенок, родившийся от первого союза, получает львиную долю наследства, т. е. все состояние того из своих родителей, — отца или матери, — который богат, а вместе с этим и право на нескольких жен и мужей. Остальные дети получают только то, что дано в приданое их отцу или матери, как-то: дом, в котором жили, предметы роскоши, золото, которое тем удалось скопить, одним словом, наличное имущество родителя. Но большинство таких бедных юношей и молодых девушек, в свою очередь, женятся или выходят замуж за богатых людей, и таким образом пристраиваются.

Есть, конечно, между ними и независимые, которые остаются свободными и живут своим трудом; есть также и семьи, состоящие из одного мужа и одной жены, но такие случаи очень редки и представляют исключение.

— Вот забавный народ! — заметил, смеясь от души, Ардея. — Многоженство существует и у нас, на Земле. Так например, магометане могут иметь, по своему желанию, несколько жен, но женщинам закон не предоставляет права иметь нескольких мужей.

— Следовательно, у нас больше справедливости и равенства в отношении обоих полов, — улыбнулся Сагастос. — Но вернемся к сенидайтиасам. Итак, они имеют права на семь мужей или жен, смотря по своему богатству, — излишек карается законом. Но если муж или жена умрут, то разрешается замещать их.

— У кого же мы остановимся?

— У Меру, младшего брата царицы. Это очень милый молодой человек. Говорят, что его шесть жен — самые красивые женщины страны.

— Вы сказывали, что это — богатый и торговый народ. Есть у них какая-нибудь специальная промышленность? — спросил Ардеа.

— Да, они возделывают виноградники, плетут кружева и ткут дорогие материи. Кроме того, у них много больших заводов, на которых выделывается красивая и очень прочная посуда. Вообще, у них крайне оживленный товарообмен, процветанию которого много способствует приморское положение их столицы.

По всей вероятности, это был бы самый богатый в нашем мире народ, не напусти они к себе харимов, которые обирают и эксплуатируют их, а кончат тем, что совершенно разорят страну, если дайтиасы во время не заметят опасности и не примут надлежащих мер.

— Что это за харимы? Во время нашего пребывания у таобтилов я уже слышал это название, но по тому пренебрежительному оттенку, с каким его употребляли в разговоре, я счел было его за какое-нибудь унизительное прозвище.

Сагастос рассмеялся.

— Я вижу, что вы очень наблюдательны, и ваше замечание вполне справедливо. Хотя харимами и называется отдельное племя, но это имя, в то же время, служит действительно прозвищем, так как харимы — отвратительнейший в мире народ. Их алчность, бесстыдство, скверные наклонности, нечестность и хвастовство вошли в поговорку. Поэтому доступ хариму во Дворец магии воспрещен под страхом смерти. Такому же наказанию подвергается всякий ученик, осмелившийся передать научную тайну кому-либо из харимов, ибо те всегда готовы продать все, и предать отца, мать и лучшего друга, раз за это хорошо платят.

— Славный народец! И он всегда был таким? Откуда же он произошел?

— Из бездны тьмы и зла, — с отвращением сказал Сагастос. — Страшное преступление обратило на них внимание всего мира: они продали и выдали Имамона.

Скрываясь от жрецов Ассуры, добрый бог искал убежища у харимов; а те, вместо того, чтобы защищать доверившегося им изгнанника, связали и сами отвезли его к ассурам. Наглость их дошла до того, что, предав Имамона врагам, они стали у самого костра, чтоб лучше видеть, как он будет умирать. Тогда бог, объятый пламенем, изрек над ними ужасное проклятие: