На соседней планете - Страница 19

Но проповедь Имамона и его многочисленных учеников возбудила гнев жрецов жестокого и кровожадного божества, которому поклонялись тогда в этой стране. Они решили от него отделаться. Его изменнически схватили, бросили в темницу и осудили на смерть. Палачи сложили большой костер, возвели на него благодетеля рода человеческого, и сам великий жрец вонзил ему нож в сердце. Кровь Имамона брызнула и воспламенила костер прежде, чем недостойные успели подложить огонь. Когда таинственное пламя пожрало тело божественного сына Аура, из среды костра взлетела белая, как снег, птица с огненными крыльями, и в клюве держала нож — орудие казни бога.

В эту минуту, небо покрылось тучами и почернело, а земля гудела и сотрясалась. Скала, на которой гордо высился храм, откуда вышли жрецы, палачи Имамона, пошатнулась и, вместе с храмом, низверглась в пропасть, разверзшуюся у ее подножие.

Из-под обломков скалы брызнул громадный поток и с грохотом ринулся в бездну. Но только воды его были красны, как кровь: то была невинная кровь божественного Имамона, пролитая человеческой злобой.

Жрецы, жестокие палачи благодатного бога, умерли у костра, пораженные небесным огнем. Память их предана всеобщему проклятию, а их потомки, которые еще существуют поныне, презираются всеми; их избегают, как людей, приносящих несчастье.

Испуганные всеобщим порицанием, палачи Имамона пытались оправдаться, говоря, что они убили его, будто, по приказанию их бога, Ассура. Но, гонимые всеобщим проклятием, они принуждены были покинуть страну и удалиться в равнины и леса к народу работников. Там они восстановили культ Ассура, и построили свои храмы.

Дикий и порочный народ равнин, принял имя их бога, и зовется теперь — Ассурами. Они фанатически поклоняется своему ужасному и кровожадному божеству, требующему человеческих жертв и крови; всегда крови, в обмен за кровь Имамона, которая не досталась ему, так как Аур, отец света, претворил ее, и она течет на спасение смертных.

Ассура изображают отвратительным существом, символом разрушения; он сер, как пепел, представляющий бесформенный остаток того, что было. У него большие, остроконечные крылья, руки в формы когтей, с которых капает кровь, и голова увенчана рогами, а хвост имеет вид трехголовой змеи, которая кусает все, что окружает ее. Я забыла еще сказать, что Ассур держит в когтях сердце праведника, которого пожрал. На его жертвеннике горит один только огонь, добываемый из камня или зажигаемый молнией.

Жрецы Ассура — жестоки, жадны и держат народ в страхе и раболепстве. Они страшно богаты; но, тем не менее, ведут деятельную торговлю зерном, скотом и разными лесными или полевыми продуктами, которые вымогают у население.

Несмотря на наше к ним отвращение и презрение, они настойчиво стараются проникнуть в нашу страну; где только можно, скупают земли и строят дома. Но я уже сказала, что все избегают и сторонятся их, как приносящих с собой несчастье.

Во время этого рассказа они уже сели в лодку и плыли домой.

Ардеа горячо поблагодарил Нирдану за рассказ, но разговор как-то не вязался. Выслушанная только что религиозная легенда заставила князя призадуматься.

Очевидно, на Марсе, как и на Земле, борются два великих принципа, — зло и добро, — оспаривая друг у друга сердца человеческие. Здесь, как и там, воплощаются божественные послы, указывающие ослепленным, нерешительным людям дорогу к небу, и кровью запечатлевающие свое божественное учение.

Была уже ночь, и на темной лазури неба загорелись звезды. Ардеа невольно стал искать среди этих блестящих светил крошечную, но гордую Землю, свою родину. В эту минуту лодка причалила к берегу, и Нирдана со своим спутником поспешно направилась к дому.

Гостям отвели две роскошные комнаты, куда они и удалились после вечернего стола.

Князь находился еще под впечатлением слышанной легенды об Имамоне и не удержался, чтобы не поговорить о ней с Сагастосом.

Беседовали они долго, и Ардеа рассказал марсианину священные предания про Озириса, убитого Тифоном, про Кришну, которого враги поразили стрелой, и про борьбу, которую по верованиям персов, ведут между собой Агура-мазда и Ангро-майние.

Обсуждая и сравнивая мировые мифы, Сагастос, в свою очередь рассказал, несколько преданий.

— Нирдана права! — сказал он. — Храм Имамона, действительно, один из самых интересных наших памятников, если даже отбросить его религиозный престиж. Я думаю, что завтра нам удастся его посетить, а дня через три там будет справляться один из великих годовых праздников, на который я провезу и вас. Мы отправимся с семейством правителя, что даст возможность хорошо видеть все, что будет там происходить. Есть еще одно, большое святилище Имамона, но, по оригинальности и красоте, оно не может идти в сравнение с тем, которое мы увидим завтра.

V

На заре Сагастос разбудил князя.

— Вставайте скорей, друг Ардеа, — весело закричал он. — Я боюсь, что день будет очень жаркий. Поэтому нужно торопиться, нам предстоит почти два часа езды.

Подстрекаемый любопытством, князь так быстро оделся, что полчаса спустя они сидели уже в каюте небольшой, похожей на венецианскую гондолу лодке, приводимой в движение электричеством.

Сначала они шли по озеру, но затем небольшим каналом вышли в широкую реку, по которой легкая лодка понеслась против течения с необыкновенной быстротой.

Чем дальше двигались они вперед, тем страна делалась гористее. Крутые берега стояли по обе стороны, как стены; повсюду виднелись зубчатые скалы причудливой формы и горы.